Песнь о Роланде. Краткое содержание поэмы.. Граф Роланд готов отправиться к маврам, хоть его совет и отвергнут господином. Карл отказывается отпустить от себя любимого племянника, которому он обязан многими победами. Тогда Немон Баварский охотно предлагает отвезти послание, но и его Карл не желает отпускать. Многие бароны, дабы доказать свою верность, хотят отправиться в путь, один лишь граф Ганелон молчит.
- «Песнь о Роланде» – самая знаменитая из поэм французского средневековья. Поводом для создания эпической поэмы послужили далекие события 778 года, когда Карл Великий вмешался в междуусобные распри мусульманской Испании. Взяв несколько городов, Карл осадил Сарагосу, однако через несколько недель вынужден был снять осаду и вернуться за Пиренеи из-за осложнений в собственной империи.
- Представленная ниже статья предлагает описание сюжета поэмы «Песнь о Роланде», краткое.
- 'Песнь о Роланде'. Народно-героический эпос средневековья существенно отличается от гомеровских поэм. Гомеровские поэмы, как было показано, завершают развитие народного античного эпоса. Гомер опирается на миф, воспевая героическое прошлое своего народа, 'славу мужей'; его масштаб — космос и человечество.
Песнь о Роланде Французский эпос. Де ла Барта «Песнь о Роланде» – одно из древнейших произведений французского героического эпоса. Поскольку события в этой эпопее основаны на легендах, а не на реальных фактах, я сначала расскажу тебе о том, что произошло на самом деле. Было это очень давно, на рубеже VIII–IX веков. Тогда еще не существовало современных европейских государств, а почти всю территорию Европы занимала империя Карла Великого, короля из германского племени франков. Это не было государство в нашем современном понимании: в империю входили территории, завоеванные воинственным племенем, собиравшим дань с порабощенных народов.
И вот, продолжая набеги на соседние, еще не порабощенные народы, Карл вторгся на Пиренейский полуостров, где находились владения мавров27. При возвращении на арьергард28 его армии в Ронсевальском ущелье напали воины из племени басков (помнишь, я говорил тебе о них как о прямых потомках древних кельтов). В сражении погиб один из военачальников Карла – Хруотла?нд, маркграф Бретонской марки, то есть властитель Бретани. Было это в 778 году. Память о битве в Ронсевальском ущелье сохранилась в народе. Наряду с именем Карла сохранилось и имя Хруотланда – Роланда. И вот в начале XII века на основе легенд возникла эпическая поэма, посвященная погибшему рыцарю Карла Великого.
Только в «Песни» произошли очень серьезные изменения: на Роланда нападают не христиане-баски, а мавры-мусульмане, которых в эпопее называют даже язычниками, самому сражению предшествует спор Роланда с его отчимом Ганело?ном, а после гибели Роланда повествуется о суде над Ганелоном и его казни. Само сражение занимает хотя и центральную, но не основную часть поэмы. Именно спор с Ганелоном и является главной темой данного эпоса. Дело в том, что Роланд – вассал (подданный) как своего отчима (по родовому праву), так и Карла (по праву феодальному). Ганелон возмущен поведением своего пасынка, явно подчиняющегося не родовому, а феодальному праву.
Выполнив задание Карла и дождавшись окончания срока своей службы королю, Ганелон вступает с мавром в сговор: погубить Роланда. Опираясь на родовое право, он отвергает обвинение в предательстве, и лишь Божий суд доказывает превосходство феодального права над родовым и вину Ганелона. Как видишь, в «Песни о Роланде» ставится очень сложная проблема, разрешение которой в средневековье имело весьма важное значение.
Все дело в том, что в поэме воплощен подлинно общенародный идеал настоящего рыцаря, преданного своему господину-сеньору, честного товарища своим собратьям-пэрам и заботливого, внимательного хозяина, охраняющего интересы своих слуг. Роланд, кроме всего прочего, очень сильный и мужественный человек. Свою силу и мужество он направляет против врагов, ведя с ними честный бой, не прибегая ко лжи и предательству. Однажды был Марсилий в Сарагосе, — Он в сад пошел, прилег на темный мрамор В тени; вокруг собрались сарацины32, Их было тысяч больше двадцати; Своим баронам молвил царь Марсилий: «Послушайте, друзья, какое горе Постигло нас: король могучий Карл, Властитель милой Франции33 прекрасной, В наш край родной пришел нас разгромить. Без войска я – и нет полков могучих, Чтоб отразить дружины короля! Я вас прошу, мудрейшие из мавров, Совет подать мне: как уйти от смерти И как верней позора избежать?» Хранят они глубокое молчанье, — Один вальфондский34 славный кастелян35 Молчать не стал, – он звался Бланкандрином. Среди испанских мавров Бланкандрин Был всех мудрей, был витязем отважным, Умел помочь советами царю, — Он так сказал: «Оставьте страх, Марсилий, Тщеславному и гордому французу Клянитесь в дружбе, в преданности вечной, Пошлите сотен десять соколов36, Благополучно перенесших линьку, – с ними Медведей, львов, собак, семьсот верблюдов, Четыре сотни мулов, нагруженных И серебром и золотом арабским, Чтоб славный Карл, французов повелитель, Возов огромных больше полусотни Мог нагрузить богатыми дарами И заплатить наемникам своим.
Так долго Карл в Испании сражался, — К себе домой идти ему пора! Скажите Карлу: «В Ахен37 твой престольный Я за тобой последую и сам, Когда ж настанет праздник Михаила38, — Тогда крещусь; по правде и по чести Тебе служить я буду, славный Карл!» Попросит он заложников, – так что же? Их десять, двадцать франкам отдадим, Детей пошлем, – я собственного сына Отправлю к ним на гибель и мученья! Пускай они там все обрящут смерть, Чем нам лишиться власти и почета И подаянья нищенски просить!
Я вам клянусь моей рукою правой И бородой, покрывшей грудь мою, Что войско Карла быстро удалится, Во Францию уйдут тогда французы Когда же все их войско разбредется И в Ахенском соборе мощный Карл Великий день святого Михаила Отпразднует, – пройдет крещенья срок; О нас ни слова франки не услышат. Ужасен Карл, безжалостен и грозен: Заложников казнит, не медля, он Но пусть они скорей лишатся жизни, Чем светлый край, Испанию-красу, Отнимет Карл, французов повелитель, И бедствий ряд обрушится на нас!» «Все это так!» – кричат толпы неверных. Окончил царь Марсилий совещанье. «Сеньоры, – молвил он своим баронам. — Возьмите каждый в руки ветвь оливы39, Просите Карла, Богом заклинайте Меня и мавров ныне пощадить. Скажите франку: «Ровно через месяц Haш царь и с ним до тысячи баронов Придут к тебе в престольный Ахен твой, Закон Христа они все вместе примут, Служить тебе по правде и по чести Марсилий будет, – сколько ты ни спросишь, Он даст тебе в заложники людей».
«Прекрасным это будет договором!» — Сказал в ответ коварный Бланкандрин. Могучий Карл и радостен и светел: Взял Кордову40 он, стены разгромил, На землю он поверг твердыни башен И знатная добыча людям Карла Досталась там – набрали без конца И серебра, и золота литого, Роскошных сбруй, доспехов драгоценных Так в Кордове язычников не стало. Побитых тьма – живые крещены!
Великий Карл сидит в саду плодовом: Вокруг него Роланд и Оливьер, И вождь Самсон и Ансеис надменный Сидит на троне золота литого Прекрасной нашей Франции король. Волной седые кудри ниспадают, А борода его белее снега. Прекрасен Карл, горда его осанка: Узнали сразу франков властелина Послы испанцев, спешились они, Любовно все приветствовали Карла. Прошел вперед и молвил Бланкандрин: «Храни тебя, король, твой Бог всесильный, Тот дивный Бог, которому ты служишь!
Велел тебе сказать Марсилий храбрый, Что расспросил о вашей вере он, Что ваш закон – один ведет к спасенью! С тобой разделит царь свои богатства: Пошлет собак, верблюдов, львов, медведей И тысячу слинявших соколов, Четыре сотни мулов, нагруженных И серебром и золотом арабским, — Наполнишь ты богатыми дарами Возов огромных больше полусотни. Так много царь пошлет монет чеканных, Что сразу войску плату ты отдашь Великий Карл, ты долго здесь сражался — Пора тебе домой вернуться, в Ахен! Марсилий нагл пойдет за вами следом, Чтоб там принять святой закон Христа. Вот все, что он велел тебе поведать». И поднял руки к небу Карл Великий, Поник челом и в думу погрузился.
Песнь О Роланде Перевод Корнеева
Могучий Карл окончил речь свою, Но граф Роланд ее не одобряет, — Он с места встал и Карлу возразил: «Поверить маврам может лишь безумный, — Семь долгих лет воюем с ними мы Всегда Марсилий с нами поступал, Как истинный предатель, – к нам однажды Пятнадцать мавров он прислал своих, В руках они держали ветвь оливы И те же речи льстивые вещали! У нас спросил совета Карл Великий, И согласились мы, безумцы, с ним! Тогда король послал двух славных графов — Один звался Базан, другой Базилий У гор Альтильских мавр казнил обоих!
Могучий Карл, громи врагов, как прежде, Веди войска на стены Сарагосы, Всю жизнь свою в осаде проведи, Но все ж за смерть Базана и Базилья Предателю ты должен отомстить!» – Аой! Поник челом великий император, Рукой от треплет бороду, усы Ни слова он Роланду не ответил, В молчанье все сидят бароны Карла Один лишь из вассалов, Ганелон, Молчать не стал, – он выпрямился гордо И Карлу слово смелое сказал: «Напрасно, Карл, ты слушаешь безумных: Будь это я иль кто-нибудь другой, — Тому внимай, кто даст совет полезный! Когда тебе Марсилий обещает Рабом твоим покорным стать И в лен Испанию из рук твоих принять, Когда закон Христа принять он хочет, — То всякий, кто советует отвергнуть Его мольбы, – забыл, какая смерть Постигнет нас! Ты более не должен Внимать речам, тщеславием внушенным, — Великий Карл, оставь совет безумных, — Одним советам мудрости внимай!» – Аой! «Свободные сеньоры, – молвил Карл, — Вы средь моих баронов изберите, Кто нагл ответ доставит в Сарагосу».
Роланд в ответ: «Пусть едет Ганелон (Он вотчим мой) – пригоднее барона Нельзя найти». И молвили французы: «Он лучше всех исполнит порученье!» Был перепуган этим Ганелон. Граф Ганелон во гневе и печали Отбросил кунью шубу с плеч своих, В одной остался шелковой тунике45 — Прекрасен был могучий Ганелон: Широкобедр и статен, – ярким светом Его глаза лучистые горели, И весь гроза, величествен и горд Стоял он там, и взоров восхищенных С него свести бароны не могли.
Воскликнул он: «За что, Роланд безумный, Пылаешь ты ко мне такою злобой? Что вотчим я – то всем давно известно! Назначен я тобой в послы к неверным, Но если Бог мне даст сюда вернуться, — До самой смерти горе и страданья Твоим уделом будут!» И воскликнул Роланд в ответ: «Твои безумны речи! И знают все: угроз я не страшусь! Но мудрый франк везти посланье должен, И если император соизволит, — Охотно я посланье отвезу!» – Аой!. Граф Ганелон ушел в свою палатку, Стал выбирать доспехи боевые: Надел златые шпоры, у бедра Привесил меч Морглейс46, на Ташебруна, На скакуна вскочил, – стальное стремя Ему держал могучий Гуинмер (Он Ганелону дядей был). И тут же В слезах стояли многие вассалы: «Могучий граф, на горе и страданья Родился ты! – воскликнули они.
— Так много лет при Карле-властелине Ты состоял придворным, все тебя За славного вассала почитали Того, кто дал совет тебя послать, Могучий Карл от смерти не избавит! Как граф Роланд подумать только смел Послать такого знатного барона! Владыка нагл! Возьми нас всех с собою!» И молвил граф: «Избави Бог, чтоб я На смерть повел таких баронов славных. Нет, лучше я один погибну там! Вернитесь вы во Францию родную И мой привет прощальный отвезите Супруге милой, пэру Пинабелю И Алдуину – сыну моему. Ему, друзья, как добрые вассалы И верою и правдой послужите!» — Так молвил он – и мчится к Сарагосе.
Коня погнал чрез рощу из олив Граф Ганелон; неверных нагоняет. (Их Бланкандрин нарочно задержал.) Граф Ганелон с послом испанских мавров С большим искусством стали речь вести: Вот Бланкандрин сказал: «Дивлюсь я Карлу: Апулию47, Калабрию48 он добыл И чрез громаду волн морских соленых С дружиной он обрушился на англов49 И дань Петру50 заставил их платить. За что теперь в наш край войной жестокой Нагрянул он?» – «Так хочет Карл Великий; Ему никто противиться не может», — Ответил Бланкандрину Ганелон.
Воскликнул мавр: «Народ бесстрашный франки, Напрасно только Карлу-властелину Такие мысли гордые внушают Бароны ваши; Карла и других Они погубят!» – «Я таких не знаю, — Сказал в ответ на это Ганелон, — Один Роланд надменностью своею Себе готовит гибель и позор! Сидел в тени недавно император, Пред ним в броне предстал его племянник (Он перед тем разграбил Каркассону51), В руках своих он шар держал пурпурный И так сказал: «Французов повелитель, Вот я принес венцы царей земли — Они твои!» – Дивлюсь я, как доныне За дерзость он еще не поплатился! Ведь каждый день себя он не жалеет; С его кончиной мир настал бы вечный!» – Аой! Граф Ганелон успел ответ обдумать, С большим искусством стал он говорить: «Храни тебя преславный Царь Небесный, Кому всегда молиться мы должны!
Мой властелин велел тебе поведать, Что должен ты принять закон Христа, — Тогда тебе как ленное владенье Он даст земли испанской половину. Но если ты ослушаться посмеешь, — Тебя в цепях отправят в стольный Ахен И предадут позорной казни там!» мутился царь, услыша речь такую, Своим копьем в оправе драгоценной Хотел ударить графа Ганелона, Но вовремя эмиры53 удержали. К Марсилию подходит Ганелон. «Марсилий-царь, твой ярый гнев напрасен; Могучий Карл, французов повелитель, Велит тебе принять закон Христа.
Испании получишь половину, Другою будет править граф Роланд — И знай: Роланд – кичливый соправитель! Но если ты ослушаться посмеешь, — Могучий Карл оцепит Сарагосу, Велит тебя связать – ив дальний путь На скакуне ретивом иль на муле Тебя везти не станут, нет, – позорно На кляче жалкой в Ахен первостольный Поедешь ты, – и там имперский суд Велит тебя предать позорной казни! Читай письмо!» – И он вручил посланье. «Дивлюсь я Карлу! – молвил царь Марсилий. — Он стар и сед – ему за двести лет! Так много стран обширных он изъездил, Его так много копий пронизало, Унизил столько он царей могучих Когда ваш Карл от брани отдохнет?» «Пока не пал Роланд, его племянник, Не будет мира! – молвил Ганелон.
— Нельзя найти нигде под сводом неба Таких отважных рыцарей могучих, Как граф Роланд и храбрый Оливьер! Любимцы Карла – все двенадцать пэров И двадцать тысяч рыцарей французских Идет пред войском, – может быть спокоен Могучий Карл – его не потревожат». «Граф Ганелон, скажите мне, прошу вас, — Воскликнул царь, – как нам убить Роланда?» «Все это я подробно объясню. — Так Ганелон Марсилию ответил.
— Достигнет Карл ущелий Сизерейских И за собой отборную дружину Оставит там: останется Роланд И Оливьер, и двадцать тысяч войска. Пошли сперва сто тысяч сарацин: Большой урон потерпит войско франков; Но за твое я также не ручаюсь! Другую рать веди тогда на бой: Едва ли после двух таких сражений От гибели спасется граф Роланд; И твой поход удача увенчает, И долгий мир в награду ты вкусишь!» – Аой!. Встал на заре король, пошел к обедне, Затем на луг зеленый вышел он Перед шатром. К нему сошлись бароны: Пришел Роланд, учтивый Оливьер, Пришел Немон и многие другие; Граф Ганелон, изменник и предатель, С большим коварством начал говорить: «Храни тебя Господь! – он молвил Карлу.
— Тебе ключи привез я Сарагосы, Заложников, богатые дары! Неверных царь тебя смиренно просит Не гневаться на то, что он халифа Прислать не мог, – я сам был очевидцем, Как дважды двести тысяч сарацин, Надев стальные шлемы и кольчуги И взяв мечи в оправе драгоценной, В далекий путь поплыли по волнам. Седой халиф55 поехал с ними вместе: Никто из них креститься не желал! Четыре лье проехали уж мавры, — Вдруг страшный вихрь нагрянул, – все они Средь волн морских погибли безвозвратно! Да, если бы халиф остался жив, — Он был бы здесь! Чрез месяц, даже раньше, Приедет царь принять закон Христа И, пред тобою стоя на коленях, Как ленный дар Испанию получит».
«Хвала Творцу! – воскликнул император. — Доволен я: ты будешь награжден!» Гремят французов трубы боевые, Навьючили дружины Карла мулов И все идут во Францию-красу. Несется вскачь Марсилия племянник, Копейным древком58 мула погоняет; И молвил он с улыбкою царю: «О государь! Тебе служил я долго, Терпел немало бедствий и трудов И доставлял тебе не раз победу! Как ленный дар, прошу я разрешенья Убить Роланда; если Магомет Поможет мне, – то я копьем булатным Убью Роланда; весь наш край родимый С ущелий Аспры вплоть до Дюрестана Свободным будет!
Карл от битв устанет, Сдадутся франки, мир настанет вечный!» Перчатку дал ему Марсилий-царь. Тройные брони мавры надевают, У всех щиты, мечи из крепкой стали, А шлемы их – работы сарагосской. Торчат рядами копья боевые, И веют мавров пестрые значки, Окрашенные в темный цвет, и в белый, И в красный цвет.
Сошли с дорожных мулов И на коней вскочили сарацины. Был ясный день, светило ярко солнце, Метали сбруи тысячи огней, И множество рогов вокруг гремело. Великий гул услышали французы. «Товарищ мой! – воскликнул Оливьер. — Сдается мне, что ныне с сарацином Жестокий бой французам предстоит».
Роланд в ответ: «Ну что же, слава Богу; За короля должны мы храбро биться: Обязан каждый рыцарь за сеньора Терпеть лишенья, раны, холод, зной, Жалеть не должен кровь свою и тело! Сплеча рубите мавров, Чтоб песнь о нас позорную сложить Не мог никто. Всевышний не за мавров, Ведь наше дело правое, – святое, — Худой пример я не подам, друзья!» – Аой!. Мудр Оливьер, а граф Роланд бесстрашен, Известны оба доблестью своею. Надели брони, сели на коней, Их смерти страх от битвы не удержит. Бесстрашны графы, их надменны речи, — Язычники поганые на франков Несутся вскачь. «Смотрите, близко враг И далеко могучий император, — Сказал Роланду храбрый Оливьер, — В свой зычный рог трубить вы отказались, Здесь был бы Карл, и мы б спаслись от смерти: Смотрите, там идут у гор, близ Аспры, Последние унылые ряды Его дружин!
Мы права не имеем На них пенять! Увы, в последний раз Мы с вами, граф, на страже здесь стояли!» Роланд в ответ: «Твои обидны речи, Позор тому, чье дрогнет сердце, твердо Здесь станем мы, – жестокие удары Не нас, а войско мавров поразят!» – Аой!. «Не стоит спорить! – молвил Оливьер. — В свой рог трубить, Роланд, вы не хотели — Далеко Карл, не знает он, конечно, Что здесь нам бой сегодня предстоит!
Нельзя винить его и прочих франков Вперед, за мной, вперед, мои бароны, Я Богом вас, сеньоры, заклинаю Не отступать, рубитесь вы сплеча; Лишь об ударах ныне помышляйте, Не забывайте клич призывный Карла!» И грозный клич пронесся по ущельям; Кто раз слыхал: «Монджой и Сен Денис!»60, Тот знал, что значит доблесть и отвага! Помчались гордо франки на неверных, Осталось им одно – рубить врагов, Но сарацины тоже не робеют; Смотрите, вот сошлись на бой дружины! На скакуне гарцует Аэльрот, Испанский мавр, Марсилия племянник; Пред строем мавров выехал и дерзко Он крикнул франкам нашим: «Эй вы, трусы! Должны вы здесь сегодня драться с нами, И тот, кто вам защита и оплот, — Великий Карл вас предал в руки наши! Безумьем было вас в горах оставить; Погибнет слава Франции-красы! Могучий Карл руки лишится правой!» Услыша то, к нему примчался быстро, Пылая злобой, храбрый граф Роланд, Всей мощью он ударил сарацина И щит пробил, пронзил броню и грудь, Спинной хребет рассек он сарацину И кости все грудные раздробил, Стальным копьем из тела вышиб душу! Насквозь копье прошло чрез шею мавра.
Мавр наземь пал. И мертвому воскликнул Могучий граф Роланд: «Презренный, знай: Нагл император славный – не предатель И не безумец; здесь оставив франков, Он поступил как истинный барон! Нет, Франции здесь слава не погибнет! Разите их, вперед, мои французы, Разите их – удар наш первым был! За нас Господь, – он маврам не поможет!» – Аой! Все шире, шире бой распространился, Роланд себя нимало не жалеет — Копьем разит испанских сарацин.
Пятнадцать он нанес ударов маврам, И вот копье на щепки разлетелось! Тогда Роланд извлек свой Дюрандаль, Пустил коня, Чернублия ударил И шлем рассек, каменьями покрытый Стальной шишак61 рассек и волоса, Глаза рассек, лицо, и грудь, и броню, Спинной хребет, рассек седло златое, — В спине коня завяз булатный меч, — И конь и мавр на поле битвы пали. «Презренный мавр! – сказал племянник Карла. — В недобрый час сюда явился ты! Твой Магомет тебе помочь бессилен, — Нет, не таким, как ты, нас победить!» 105. Помчался вскачь Роланд по полю битвы, В его руке булатный Дюрандаль. О, если б вы тогда его видали! Как он рубил неверных сарацин!
Багряным стал булатный меч Роланда, Покрыты кровью руки, плечи, броня И добрый конь до самых бедр крутых. Граф Оливьер и все двенадцать пэров Не отстают, французы колют, рубят Покрыли сплошь великой битвы поле В предсмертных корчах груды сарацин. Тогда Турпин воскликнул в восхищенье: «Эх, хорошо бароны бьются наши!» — Гремит «Монджой!» – победный Карла клич. Все жарче бой: жестокие удары Валят на землю франков, сарацин Одни разят, другие отражают Напор врагов, – и сколько острых копий Разбито там и кровью обагрилось! Разорваны знамена и значки. О, сколько франков юных там погибло: Им не видать ни жен, ни матерей, Ни короля, что ждет среди ущелий! Карл тщетно ждет, и плачет, и рыдает Что пользы в том?
Помочь не в силах он. Граф Ганелон-предатель им на горе Отправлен был к Марсилию послом. За то потом он жизнью поплатился: Имперский суд, что в Ахене был созван, Его к позорной казни присудил, А вместе с ним от смерти не спаслися И тридцать знатных родичей его! А бой кипит, ужасный бой кровавый: Роланд и вождь могучий Оливьер Разят сплеча.
Турпин-архиепископ Врагам ударов тысячу нанес. Не отстают от них двенадцать пэров, И дружно бьются франкские полки, — Неверных сотни, тысячи погибли: Кто не бежит, тот падает на месте Но франки также лучшие побиты И большинство оружья лишены. Им не видать ни родичей, ни близких, Ни Карла – он их тщетно ждет средь гор Во Франции чудесные явленья Пугают всех: гремит всечасно гром, Разят ужасно молнии; бушуют И вихрь, и град крушительный, и ливни, По всей стране колеблется земля От Сен-Мишельской церкви и до Кельна, От Безансона вплоть до Гуитзана, Во прах жилища падают, – и мрак Средь полдня свод небесный покрывает И все кричат: «Вот Судный день настал!» Но все они не ведают, не знают, Что это – скорбь природы по Роланду!.
Долиной мчится грозный царь Марсилии И с ним его бесчисленная рать: Десятка два всего полков могучих. Горят щиты и пышные узоры Блестящих лат. Семь тысяч труб гремит, Среди ущелий стон стоит великий. «Брат Оливьер, нас предал Ганелон, — Сказал Роланд, – но Карл его накажет! Теперь должны мы выдержать жестокий, Упорный бой, – такого не бывало До сей поры! Рази мечом своим, А я работать буду Дюрандалем! Не раз с тобой носили мы мечи, Не раз с тобой победу добывали, — О нас позорной песни не споют!» – Аой!.
И другу так сказал Роланд: «Товарищ, Не правда ли, Турпин – боец могучий, Никто не может равным быть ему: Как славно он разит копьем булатным!» «Ты прав, Роланд, – летим ему на помощь!» И вот опять на бой помчались франки. Посыпались жестокие удары, Но много пало славных христиан! Как яростно работали мечами Среди врагов Роланд и Оливьер, Копьем разил Турпин-архиепископ! Всего четыре тысячи неверных, Убитых ими в сече, насчитали; Так книги нам и песни говорят! Четыре первых приступа отбили Успешно франки; пятый был ужасен: Погибли все французские бароны, В живых осталось только шестьдесят. Не дешево за них заплатят мавры!
Услышал спор Турпин-архиепископ, Вонзил в коня он шпоры золотые, Примчался к ним обоих успокоить. «Граф Оливьер, и вы, мой друг, Роланд, Я Богом вас, сеньоры, заклинаю Оставить споры, в рог трубить уж поздно: Далеко Карл, поспеть не может он; Но все ж трубите, – славный император Придет сюда неверным отомстить. Пусть ни один из мавров сарагосских К себе домой, ликуя, не вернется: Приедут франки – с борзых скакунов Сойдут они, кровавые останки Они на поле битвы соберут, Положат нас на спины вьючных мулов, И с плачем горьким плитами покроют Останки наши в склепах монастырских, Чтоб волки нас и псы не растерзали». «Ты прав, сеньор!» – ответил граф Роланд.
Пылал закат, светило ярко солнце, — Горели шлемы, брони и щиты, Узорами покрытые. Сверкают Стальные копья, цветом золотистым Горят на солнце пестрые значки. Исполнен гнева, мчится император, За ним в печали мчится франков строй, — Рыдают все, трепещут за Роланда Безгона Карл велел позвать, не медля. (Он старшим был из царских поваров.) «Возьми под стражу графа Гане лона: Изменник он, моих людей он предал!
Тебе пока его я поручаю До дня суда!» – так молвил император. Безгон позвал товарищей своих: Они схватили графа Ганелона И выщипали бороду, усы Избили страшно палками, кнутами. И на цепь был посажен Ганелон, Точно медведь, цепями весь окручен! Его на клячу жалкую свалили И так везли до дня суда над ним. Роланд взглянул на горы и долины, Повсюду смерть, везде лежат французы И зарыдал могучий граф Роланд: «О Боже!
Ты благой и милосердный, Открой пред нами в рай цветущий дверь. Друзья мои, могучие вассалы! Как долго мне служили честно вы! О, сколько стран мы вместе покорили, Вскормил нас Карл, увы, себе на горе! О Франция, отчизна дорогая, Каких баронов здесь лишилась ты! В несчастии виновный, Не мог я вас от смерти защитить!
Пусть вас хранит великий справедливый Единый Бог Мой милый друг, товарищ, Граф Оливьер, с тобой мы неразлучны Знай, если я от битвы уцелею, — Меня погубит горькая тоска За мною, друг, ударим на неверных!» 141. Вернулся граф Роланд на поле битвы, Он бьет сплеча, как доблестный барон: Рассек Фальдрона; многих знатных мавров Он там убил.
Ужасна месть Роланда: Как лань бежит пред сворою собак, — Так сарацин пред ним толпы? «Недурно, граф, дерешься ты! – воскликнул Архиепископ. – Всякий, кто зовется Бароном, кто, надев доспех блестящий, На скакуне гарцует ретиво?м, Обязан так сражаться: кто ж не может — Тот никуда не годен; пусть в монахи Поступит он и молится за нас!» «Вперед, друзья, рубите без пощады!» — Сказал Роланд. На бой помчались франки, Но много их в той битве полегло. И вот пред вами зрелище какое: Лишился чувств от горя граф Роланд, А Оливьер в бою смертельно ранен: Он ослабел, он кровью истекает, И помутились очи у него.
Он никого не узнает: Роланда Ударил он по шлему золотому И до забрала шлем его рассек, Но не задел лица его, по счастью. И кротко граф Роланд к нему промолвил: «Намеренно ль меня вы поразили? Ведь я Роланд, ваш друг, товарищ верный, Меня на бой вы разве вызывали?» «Не вижу я тебя, мой друг Роланд, — Так Оливьер товарищу ответил, — Но милый голос твой я узнаю! Прости меня!» – «Но я совсем не ранен, — Сказал Роланд. – Пусть вас простит Господь!» Тогда они склонились друг ко другу, Расстались в нежной дружбе и любви. Как доблестно дерется граф Роланд! В огне все тело, пот течет ручьями, И в голове боль страшная: так сильно Он в рог трубил, что жилы на висках Раскрыты все! Но все ж узнать он хочет: Придет ли Карл?
И вновь Роланд трубит. Чуть слышно рог звучит заветный! Но все ж его услышал император, Коня сдержал.
«Сеньоры, – молвил Карл, — Неладно там! Роланда мы лишимся! По звуку рога чувствую, что скоро Умрет Роланд – и если кто желает Поспеть к нему, пусть шпорит скакуна!
Песнь О Роланде Цитаты
Во все рога и трубы загремите». И загремело тысяч шестьдесят Французских труб: казалось всем, что с ними Трубят холмы, и мрачные долины Гремят в ответ. И мавры услыхали, Безделицей им то не показалось: «Король! – кричат они. – Король вернулся!» 157. К Испании стремятся сарацины, Исполнены и гнева и тоски. Не может граф Роланд за ними гнаться: Погиб его ретивый Вельянтиф.
И вот Роланд спешит помочь Турпину: Он снял с него блестящий легкий панцирь, И золотом покрытый крепкий шлем, Мечом разрезал платье на Турпине И раны все ему перевязал. Затем, прижав к груди, на луг зеленый Он бережно Турпина положил И с нежностью сказал ему: «Прекрасный И знатный вождь!
Прошу я разрешенья Пойти искать друзей погибших трупы; Снесу я всех сюда на луг зеленый, У ваших ног их рядом положу!» В ответ Турпин: «Ступайте, путь свободен. Хвала Творцу! За нами поле битвы!». Рыдают все, и герцоги, и графы, Над трупами своих сеньоров ленных, Детей и братьев, близких и друзей И многие от горя и печали На землю пали.
Лишь Немон Баварский Остался тверд и мужествен: «Король! — Воскликнул он. – Вон там вдали, смотрите, Клубится пыль: то рать испанских мавров.
Вперед, за все должны мы отомстить!» «О горе, как они уже далеко! — Воскликнул Карл. – О Боже милосердный, Верни мне честь, верни мое мне право! Сегодня Франции прекрасной, Отчизны нашей милой цвет погиб!
Вы, Джебоин, Одон, Тедбальт из Реймса И граф Милон – вы поле стерегите, Чтоб павших звери хищные и львы Не растерзали. Также не давайте И челяди ограбить их Смотрите, Чтоб к трупам здесь никто не прикасался, Пока мне Бог не даст сюда вернуться!» С любовью так ответили бароны: «Исполним все, великий, справедливый Владыко наш!» И тысяча французов Остались с ними трупы сторожить. Велит король греметь в рога и трубы, Со всей дружиной вслед за войском мавров Несется Карл. У всех одно желанье — Настичь врагов; и видит славный Карл, Что скоро ночь. Тогда на луг зеленый Сошел с коня великий император, Простершись ниц, движенье солнца просит Остановить и день продлить Тогда Он ангела знакомый голос слышит: «Воспрянь, король!
Продлится свет денной, То ведомо Творцу, что ты сегодня Лишился цвета Франции прекрасной, За все теперь ты можешь отомстить!» Воспрянул Карл и вновь в погоню мчится. Великое по просьбе Карла чудо Явил Господь: стояло неподвижно На небе солнце. Полчища неверных У Валь-Тенебра франки настигают, Разят поганых, гонят к Сарагосе, И все пути отрезали врагам.
И вот пред ними Эбро, – в этом месте Река течет со страшной быстротой. Ни кораблей, ни лодок не нашли там Толпы неверных, – прямо в воды Эбро Вскочили мавры, тщетно призывая Себе на помощь бога Тервагана. Одних ко дну тотчас же потянули Тяжелые доспехи, а других Река крутила быстро по теченью; Счастливей прочих были те, что только Лишь напились не в меру, – наконец Погибли все ужасной смертью мавры. Скорбят французы: «Где вы, граф Роланд!» – Аой!.
В поэме «Песнь о Роланде» обнаруживают многочисленные следы, относящиеся к крестовому походу. В то же время у ученых сегодня нет оснований думать, что «Песнь о Роланде» целиком и сразу сложилась в конце XI.
Текст поэмы соединяет в себе основное эпическое фольклорное ядро, существовавшее уже в IX в., и позднейшие напластования: так, в X. В «Песнь» был введен, образ Оливье — побратима Роланда, в XI — эпизод сражения войск Карла и Балигана — свидетельство торжества креста над полумесяцем, и т.д., однако симметрическая композиция произведения, четкая строфика, контрастный параллелизм образной системы позволяет не только предполагать значительную литературную обработку сюжета, но и ощутить достигнутую тем самым художественную целостность произведения.
«По галерее, возведенной «Песней о Роланде», средние века великолепно осуществили свое успешное вступление в литературу» (А. В эпоху средневековья «Песнь о Роланде» пользовалась большой популярностью, о чем свидетельствуют разнообразные поэтические подражания, прозаические пересказы практически на всех языках тогдашней Западной Европы — немецком, английском, итальянском, испанском, скандинавском и кельтском.
Впрочем и в XVI—XVIII вв., когда, как считают, поэма (и средневековая народная поэзия вообще) была забыта, ее сюжет в прозаическом переложении через посредство других эпических сочинений лег в основу популярной лубочной книги, переиздаваемой вплоть до середины XIX. Но уже в 1837 г. Был впервые опубликован оригинальный текст поэмы по Оксфордскому списку.
Существует довольно много современных научных публикаций «Песни», одно из самых авторитетных — критическое комментированное издание под редакцией Ж. Муане (Париж, 1969). На русском языке поэма известна с конца XIX века, наиболее современный перевод ее осуществлен Ю.Б.
Корнеевым в 1964 г. В основе сюжета поэмы — исторический эпизод 778 г., зафиксированный многочисленными латинскими и арабскими хрониками, среди которых в первую очередь обычно упоминают «Жизнь Карла Великого» историографа Эйнхарда (Эгинхарда), написанную между 825—836 гг. Речь здесь идет о внезапном нападении в Ронсевальском ущелье на арьергард армии Карла Великого, возвращающегося после испанского похода и осады Сарагосы во Францию, и о гибели среди прочих воинов «Хруотланда, маркграфа Бретани». По одним данным, нападавшие были басками (т.е. Так же, как и воины Карла, христианами), по другим — арабами, или по крайней мере арабы участвовали в этом предприятии. Однако в любом случае очевидно, что исторический материал представлен в поэме поэтически преображенным: не рядовым и не слишком удачным эпизодом месячной экспедиции Карла Великого, вмешавшегося в междоусобицу мавританских вождей, а грандиозной семилетней войной христианского мира с мусульманами, завершившейся в конце концов полной победой христиан.
В подобной героической идеализации истории состоит функция эпических гипербол «Песни о Роланде»: 20000 франков сражаются с 400000 сарацин; вокруг Марсилия, захватившего Сарагосу — огромная свита («тысяч двадцать их не больше»); Карл Великий победоносно правит более двухсот лет (хотя на самом деле в год этого сражения историческому Карлу только 36); Оливье убивает в схватке «семьсот неверных» и т.д. Не только отдельные детали, но и персонажи, и мир в целом представлен в «Песни» в грандиозном эпическом масштабе. При этом эпическая идеализация касается обоих параллельных рядов персонажей, как христиан (предатель Ганелон столь же хорош собою и рыцарствен, как Роланд), так и мавров: мудрому Карлу Великому соответствует мудрый мавританский правитель Балигант, двенадцати пэрам Карла — двенадцать советников Марсилия, мужественному Роланду — мужественный Аэльрот, сцене военного совета у Карла — аналогичная сцена совета в стане сарацин и тд. Но в то же время параллелизм неразрывно связан с противопоставлением: мавританский мир предстает в поэме как во всем противоположный христианскому мир зла. «Зло» ( mal ) даже становится корнеобразующим словом для большинства сарацинских имен в поэме (Мальбьен, Мальприми, Мальзарон, Малькиан и др.). Разделение персонажей на «своих» и «чужих» станет одной из устойчивых черт эпической классики. Центральной фигурой «Песни о Роланде» является Карл Великий.
Это легендарный «эпический король». Он соединяет в себе черты нескольких исторических правителей — от Карла Мартелла до Карла Лысого, обладая традиционными идеальными чертами (преклонным возрастом, придающим королю обязательные внешние характеристики — «седобородый», «седовласый», мудростью) и тем самым воплощая единство страны. Однако главный героический характер в «Песни» — бесспорно, Роланд. Именно с его образом связано основное патетическое содержание поэмы — патриотическая защита «милой Франции», верности вассала своему королю и осуждение феодальной вольницы. Вассальная верность и верность родине могут быть либо разделены, либо тесно связаны, что определяет основной контраст между Роландом и Ганелоном — то есть между «эпическим героем» и «изменником»: «Ганелон, сохранивший персональную вассальную верность Карлу Великому, рассматривается как предатель, а Роланд, у которого вассальная верность Карлу сливается с преданностью «сладкой Франции», мыслится героем» (А.Д. Но при этом Роланд, с его «безмерностью» ( demesure ), обрисован как своего рода носитель «трагической вины» (он не затрубил в рог, призывая войска Карла на помощь), и в этом аспекте он противопоставлен уже не Ганелону, но «благоразумному» Оливье. В то же время такое противопоставление становится доказательством глубинной близости героев, их взаимодополнительности в структуре героического эпоса: «Разумен Оливье, Роланд отважен.
/ и доблестью один другому равен». «Вина» Роланда в гибели арьергарда и его собственная смерть означают, по наблюдению Г.К. Косикова, что герой «выдержал эпическое испытание», не изменил своему характеру. «Песнь о Роланде» — героический воинский эпос, в котором нет места ни описанию повседневной мирной жизни, ни любви. Как рыцарь, связанный исключительно с войной, а не с любовными коллизиями, предстает Роланд и в других средневековых поэмах («Аспремонт», «Жирар Вьенский»). Любовную линию в связи с Роландом подробно разовьют итальянские поэты эпохи Возрождения — М.
Боярдо («Влюбленный Орландо») и Л. Ариосто («Неистовый Орландо»), у них эпический героико-трагический персонаж обретает иную, романтическую жизнь. Источник: Энциклопедия литературных произведений / Под ред. М.: ВАГРИУС, 1998.